Вы здесь
Под надзором разлуки
* * *
На углу Таврической и детства,
На стене, закрашенной давно,
Если хорошенько приглядеться,
Надписи проступят все равно.
Постою и вспомню, как дружили
И крутили первую любовь,
Как однажды сам Егор Дружинин
Мне рассек мячом бейсбольным бровь,
Бочку с квасом желтую, поэта
Юрку, отошедшего от дел,
Помню, помню, и не только это,
Я и сам стихи писать хотел.
И писал — с нажимом и с напором,
Жаль, что выходила ерунда,
Но любовь к рефренам и повторам
Приобрел я раз и навсегда.
* * *
Над рекой под надзором разлуки
Вновь в просвете вечернем стою,
И сжимают озябшие руки
Мокрый зонт и перчатку твою.
В старом парке, в осеннем провале
Лист, как ялик, кружит по воде.
Где мы только с тобой не бывали
И всегда возвращались к беде.
Между нами, как будто в зазоре,
Холодок то и дело сквозил,
А на море, на теплое море
Я ни разу тебя не свозил.
* * *
Пока я жив, и зрение при мне,
Пока не остывает кровь в сосудах,
Пока она кипит, как на огне,
И голоса лишается рассудок,
Пока ты до порога не дошла,
Пока стоишь, туманна и морозна,
Пока еще бумаги со стола
Могу смахнуть, пока еще не поздно,
Я вдруг рвану, схвачу тебя в дверях
Случайной, мимолетной нашей встречи,
Навек, быть может, разум потеряв,
Чтоб ты на миг лишилась дара речи.
* * *
Топонимика спальных районов
Вызывает желание спать.
Глаз не радуя, сердца не тронув,
Этим улицам век прозябать.
Отирая прилипшие снова
Капли снега с кирпичного лба,
Утешает Хрустицкий Козлова:
Ничего, брат, такая судьба.
Весь в снегу пограничник Гарькавый,
И Корзун запорошен солдат.
Неизвестной овеяны славой,
Все же встали с Фурштатскою в ряд,
И чернеют на них гимнастерки,
Как сугробы вослед февралю…
А от Пестеля я не в восторге
И Марата не слишком люблю.
* * *
…и странствуй, покуда людей не увидишь,
Моря не знающих, пищи своей никогда не солящих…
Гомер
Не носивший плаща, не соливший еду,
Никогда не мечтавший о море,
Я скопил на земле три могилы в цвету
И отправлюсь в четвертую вскоре.
Будет имя забыто мое и труды,
Но, высокой судьбою отмечен,
Я на зов кочевой незнакомой звезды
Выйду к ветхим воротам под вечер.
На заросшей тропе повстречаюсь тому,
Кто скитаться устал до упаду,
И весло, как предсказано было, приму
На плече у него за лопату.
И тогда, круторогих быков и овец
Тонкорунных заклав Посейдону,
Здесь с размаху весло Одиссей наконец
Всадит в землю и двинется к дому.
В Летнем саду
Вновь белой ночью за оградой
Царит какой-то неуют:
Едят и курят возле статуй
И у фонтанов пиво пьют.
От громкой музыки и сора,
От ярких вспышек, толкотни
Листвой укрыться хочет Флора,
Эвтерпа прячется в тени.
Толпа с Невы, толпа с Фонтанки
Под теплым ласковым дождем;
Терпенье, милые гречанки!
Мы ночью черною уйдем.
Мы вновь исчезнем за оградой,
Наш бог стоит невдалеке —
С железным сердцем бог крылатый,
С погасшим факелом в руке.
* * *
In memoriam
Давно на свете нет деревни той,
Где дуб тобой посажен был когда-то,
И поле заросло, и лес густой
Со всех сторон укрыл меньшого брата.
А лес оберегает от беды,
И в час, когда стволы ломает вьюга,
В лесу, еще тесней сомкнув ряды,
Стеной стоят деревья друг за друга.
И там, покуда ветер в голове
И времена накинуты на плечи,
Шумит твой дуб, и гнезда вьют в листве,
И большей о тебе не будет речи.