Барвинок и хвощ

* * *

Радость моя с отчаянием

Я искалечен голодом

Расставания

Расстояния…

 

В яме с колючей проволокой

Лежу

Шестилетний ребенок

С изрезанными руками

 

Истекаю кровью на картофельном поле

Искусанный мошками и жуками

 

Смеюсь над своими нелепыми страхами

Плавлю свинец и получаю золото

 

И когда в небе восходит луна

Я вздрагиваю от звуков далекого молота

 

 

* * *

Я здесь

Где дни спрессованы

Словно каменный уголь

 

Где нет ответов ни на один вопрос

И если бы меня опять

Как в детстве

Поставили в угол

Я бы молча стоял и снова бы рос

 

Я здесь

Где счастье

Всего лишь возможность

Исправить ошибки

 

Где к водопою ведет лишь одна тропа

Где ночи тревожны

А пробуждения зыбки

И где любовь потеряла свои берега…

 

 

* * *

Чтобы время в слова погрузить

Я буду всегда невесом

Неприметен

Неуловим

Будто солнечный ветер

Ослепительно светел

И тих

 

Чтобы колокол сердца

Скрепить

С очерствевшей рукою

Я буду всегда

Простодушной росою

Я буду мостом и рекою

Я буду печали родник…

 

 

* * *

Ты обещала что будет легче

Что я забуду тебя

А сердце мое замолчит

 

И что совсем скоро

Я превращусь в Иуду

Но

Слава богу

Останусь жив

 

Ты говорила что

Вычеркнешь меня из памяти

Как в тетради резинкой сотрешь карандаш

И чувства мои лишь игры разума

От тоски рожденная блажь

 

Но…

Не видеть тебя было мучительней

Чем сидеть в коридоре больницы

Ожидая вердикта врачей

 

Когда мой брат был между жизнью и смертью

И ангел сжимал в ладонях

Слепки холодных ключей

 

 

ОН

 

Его связали на спицах

В летний дождливый полдень

Он был тенью титанов

Новых героев

Ленивых и сонных

Отблеском в позолоте

Отпечатком на пыльной странице

 

Он как внезапная радость

На детских жестоких лицах

 

 

* * *

Последний твой хлеб

Заклинатель воды

Гремучие змеи

Скормили птенцам

 

На высохшем дне

Почерневшей реки

Остались руины

Исчезнувших стран

 

Остались следы

Неизведанных рыб

Следы пеликанов и трав

 

Вода ускользнула

Барвинок и хвощ

Растут на могильных крестах

 

 

* * *

Свей гнездо, гнездышко

высоко в горах,

милая,

свей гнездо, ласточка,

из сухих ветров,

из упрямых волос

и июльских дождей.

Свей гнездо, свей

и лети искать милого,

ненаглядного,

Богом данного.

На семи холмах,

девяти куполах

да у древней стены

поищи суженого,

поищи, милая,

сердцем северным,

сверху-каменным,

внутри-бережным,

тайным, огненным,

поищи, милая.

Как найдешь, ласточка,

позови солнышко,

принеси веточку из степи

горькую

и пропой песню

долгую,

золотую песню,

небесную.

Как умрет твой милый,

суженый.

Как одна ты на свете останешься

и вернешься в далекое гнездышко,

высоко в горах, милая.

 

 

* * *

Пальцы сорвали ягоды —

липкие, недозревшие.

Бросили в воды мутные,

в реку давно обмелевшую.

Омуты пересохшие,

словно безвестные странники,

ждали дождя.

Сквозь сумерки

звезды горели дальние.

Слышали голос бережный,

с детством и хлебом смешанный.

Там, на крестьянской пасеке,

птицы поют ослепшие...

 

 

* * *

В коробочке маковой

братья и сестры

испугались конского топота.

Земля съежилась, стала крошечной,

почти невидимой.

Братья и сестры

в своей комнате узкой и темной

свечи зажгли,

а лампады затеплить забыли,

сидели неслышно,

иногда перешептывались,

словно весенние звезды,

свежестью неба дышали,

а когда кони ржали,

жарко и близко,

и били копытами травы,

кричали, как дети,

которые в мокром поле пропали —

потерялись в сумерках синих,

плакали жалобно, горько

и так безутешно.

Братья и сестры

сундук открывали

(медные скобы позеленели от влаги),

доставали тяжелые ткани

цвета орлиной крови.

Пыль на руках оседала —

серая пыль с изумрудным отливом.

Сестры головы покрывали.

Братья серпы точили —

ждали знака на небе — месяц багряно-алый.

Звезды росой умывались.

Райских птиц

побелевшие тени

на зеленый бутон ложились.

И слышали братья шепот —

тайнопись губ

нетронутых, нежных

своих сестер одиноких,

шепот

о чистом мире,

о самом неутаенном.